Инна Анатольевна Гофф оставила после
себя светлую память, чистую, лирически окрашенную прозу и песни,
которые поют и долго будут петь люди. Я говорю об «Августе» и «Русском
поле» на музыку Яна Френкеля, о песне «Я улыбаюсь тебе» на музыку
Эдуарда Колмановского.
Учитывая семейный расклад, такое удаётся
редко. Жена поэта Константина Ваншенкина не осталась в тени мужа, а
сама была личностью с безусловным литературным именем.
В октябре ей исполнилось бы восемьдесят. Она ушла для многих внезапно, недолго болея, в 1991 году. Я
благодарен этой семье. Они относились ко мне, младшему, с симпатией и
пониманием. Исподволь я многому учился у них – и прежде всего
«творческому поведению» (по М. Пришвину).
Инна была замечательно
остроумным человеком. Эту черту унаследовала её дочь Галина
Константиновна, отличный график и книжный иллюстратор. Да и внучка Катя
тоже одарена трезвым прищуром и литературным вкусом. Все в этой семье –
люди творчества и старомодной порядочности. Хорошо с ними.
В
послевоенном Литературном институте Гофф училась в семинаре Константина
Паустовского и посещала занятия Михаила Светлова. Наставники отмечали
внимание и уважение к скромной красоте повседневности, которые
пропитывают её рассказы, повести, стихи.
У неё был большой круг
читателей, особенно читательниц, хотя определение «женская проза» не
применимо к этому характеру. Перо Инны Гофф было отточено и чуралось
половодья чувствительного стиля. Вот поэтическое – метафора, мелодия,
интонация, освещение – это да, это есть, тут школа Паустовского
несомненно сказалась.
Он писал ей: «…Читал и радовался за Вас,
за подлинное Ваше мастерство, за лаконичность, точный и тонкий рисунок
вещи, особенно психологический, и за подтекст. Печаль этого рассказа
(«Северный сон» – Е.С.) так же прекрасна, как и печаль чеховской «Дамы
с собачкой».
О Чехове и Авиловой Инна написала несколько новелл,
стремясь увидеть писателя и человека, «не заслонённого чужим
ощущением». Разумеется, не всем чеховедам понравилось вторжение умного
и чуткого художника на поле, вытоптанное специалистами.
На днях
её рождения собирались литинститутские подруги, садился за рояль
Френкель. Интересно было смотреть, слушать устные мемуары: среди героев
– Расул Гамзатов, Юрий Трифонов, Юрий Бондарев. Всегда рядом, то разом,
то попеременно, были друзья дома: Маргарита Агашина, Марк Бернес,
Колмановский, Булат и Ольга Окуджава, Святослав и Ирэн Фёдоровы,
Аграновские, Римма Коваленко.
Подмосковный Воскресенск, где
долго жили Ваншенкины, хранит память об Инне Гофф. Недавно её именем
там была названа улица. Кто ещё из наших писательниц удостоен подобной
чести? Думаю, очень немногие, почти никто. Вот её дневниковые строчки:
Мы позабыли или позабудем, Что было явью или же мечтой. И только книги остаются людям – Как бледный отcвет жизни прожитой.
Лучшее в советской литературе не должно зарастать травой забвения. Хорошо бы переиздать избранную прозу Инны Анатольевны Гофф.
