Женщины худенькие – травести наивно, талантливо, дерзко пытаются возраст свой провести, чтоб не уйти от детства... Я вспомнила стихотворение Инны Кашежевой,
когда 10 лет назад, немного волнуясь, шла брать интервью у народной
артистки Республики Казахстан Ольги Алексеевны Решетниченко. Для
театральных зрителей, чье детство пришлось на 50-60 годы, это имя
говорит очень много. В это время Ольга Алексеевна на сцене ТЮЗа сыграла
все свои главные мальчишечьи роли. Димку-Невидимку и Зайку-Зазнайку,
Гекльберри Финна и Гавроша, Алешу Пешкова и Ваню Солнцева,
многие-многие другие. Встреча с Решетниченко была для меня встречей с
детством. Я вдруг обнаружила, что и Димка-Невидимка, и Гек, и Шурик из
«Сомбреро» стоят передо мной как живые, словно не прошло уже с того
времени целых 35 лет. Все верно, ведь самые сильные театральные
впечатления живут вечно. Ольга Алексеевна тогда была уже несколько
лет на пенсии – играла на сцене где-то до 75 лет, но, тем не менее,
все, что связано с театром, с ТЮЗом, ее волновало. Понять старую
актрису можно: театр – ее жизнь. Была, есть и будет. Сын О. А.
Решетниченко Игорь Васильевич Мельников принес большой чемодан с
фотографиями. Все они были разложены по конвертам. «Это – мама в
Грозном, это – в Саратове, а вот это уже Алма-Атинский ТЮЗ». Медленно крутится магнитофонная лента. День воспоминаний. Не знаю, как кому, но мне всегда были интересны
люди цельные. Те, что еще в детстве, в юности поставили себе цель и шли
к ней, невзирая на все преграды. Казалось, вела их какая-то
божественная сила и отклониться от заданного пути они просто не могли. Ничего
не предсказывало девочке Оле из полтавского села будущего актрисы.
Родители – простые рабочие, к театру никакого отношения не имели, да и
самого театра она до окончания семилетки не видела. И тем не менее все
время что-то играла, кого-то представляла. – Это было, когда мы жили
на даче Софьи Петровны Дурново, – вспоминает она. – Место там
живописное, большие кусты сирени. У меня никогда не было кукол,
игрушек, все заменяла игра в театр. Пьесы мы сочиняли сами. Помню, я
играла беспутного сына, а старшая сестра Шура – почему-то его мертвую
мать. Я там пела песню: «А я, мальчик, на чужбине позабыл всех друзей».
Мне тогда казалось, что чем больше будет дребезжать мой голос, тем
более сильное я произведу впечатление... Одна женщина, посмотрев спектакль, сказала: «Из этой девочки будет толк...» Ольга Алексеевна вспоминает те давние события, факты, даты. Как это было давно, кажется, совсем другая эпоха. Вспоминает,
как ходила в дом владельца кожевенной фабрики Андера на елку, ей было
тогда года 4, и детей угощали там хлебом с маслом и вареньем. Запомнила
она Махно, он был в их селе. Его «воины» саблями, шашками били кур,
потом разводили костер. «Помню его шапку мохнатую, галифе, стоял, как
Наполеон какой-то. Я тогда, конечно, не знала, какую роль он сыграет в
истории, детишек они не трогали...» «... А в 23-м году к нам в село первый грузовик приехал. Это было чудо! Все – и взрослые, и дети – побежали на него смотреть». А
потом был Днепропетровск. Жили на окраине. Оля оканчивала 7-й класс, и
надо было как-то определяться. Выбрала электротехнический техникум,
потому что нравилось слово «электро», и уже собралась туда поступать,
как увидела в газете объявление: «Музыкально-театральный техникум
объявляет набор». Загадочное слово «электро» быстро было забыто. Оля
кинулась на улицу Короленко, где находилась «школа артистов». Это то,
что ей нужно! На вступительных экзаменах почему-то решила исполнить
роль мужчины, которого ведут на расстрел. В месте, где ей нужно было
упасть, пояснила комиссии: «Здесь я должна упасть, но я боюсь».
Раздались хохот и аплодисменты. Принята! Дальше была учеба, работа на радио (у Оли был чистый полтавский язык). Открытие: в Днепропетровске, казывается,
есть свой ТЮЗ. И, наконец, главный режиссер театра Ирина Савельевна
Деева пригласила ее туда играть. Пошла посоветоваться с родителями. «И
деньги платить будут?» – поинтересовалась мама. Трудно описать любую
жизнь, бродячую, актерскую – тем более. То, что рассказывала Ольга
Алексеевна, – материал для книги. Так получилось, что из
Днепропетровска она уехала в Донецк к режиссеру Саламарскому, вслед за
ним – в Луганск, в Саратов, затем – 10 лет работы в Грозном. Ольга
Алексеевна тепло вспоминала этот город, близко к сердцу принимала
трагические события, происходящие там. И – бесконечные роли мальчиков –
жанр травести для нее определился. Одной из любимых стала роль Алеши
Пешкова – играла ее в трех театрах, потом спектакль делался уже на нее. –
Помню, как мы с «Детством» приехали на гастроли в Москву.
Представляете, Горький в зале, дочь Сталина в матросочке. Так
волновались... Спектакль похвалили, я сама с Горьким не разговаривала,
но мне передали, что он сказал: «Играет хорошо, только сильно окает». А
я действительно нажимала на «о», когда надо и когда не надо. – А как мальчишки реагировали на вашу игру? Признавали за своего? –
Как-то я участвовала в игровом спектакле «Два часа вокруг света». Там
играла с настоящими мальчишками и в антракте не имела права уходить за
кулисыю Сначала пацаны действительно принимали меня за своего. Но затем
что-то начали подозревать, окружили, и кто-то хлопнул по груди: «Баба!»
Я, расстроенная, убежала: не буду больше оставаться в антрактах! Или в
пьесе «Винтовка» играла беспризорника Паташонка. Иду по городу, а мне
ребята вслед кричат: «Блатная»! Но тем не менее мальчишек я играть
любила, и эти роли мне удавались. В Грозный Ольга Решетниченко
приехала в 38-м году. Городок ей понравился. На редкость внимательно
тогда относилось к актерам областное партийное руководство. Бывало на
тюзовских спектаклях. Уже в 40-м Решетниченко получила звание
заслуженной артистки Чечено-Ингушской АССР. Во время войны вместе с
другими актерами участвовала в работе фронтовых бригад, познакомилась
там с Махмудом (она говорит Мишей) Эсамбаевым, по его рекомендации,
кстати, потом оказалась в Алма-Ате... – Вы знаете, раньше мне театры
больше нравились, и зритель тоже. Кажется, он был совсем другой. Дети
после окончания спектакля бежали не в раздевалку, а на сцену, ждали
нас, актеров, у выхода. Помню, одна девочка подарила мне коробочку с
ракушками – самое дорогое, что у нее было, другая вышила коврик с моей
фамилией… Когда я уезжала из Грозного, меня пригласил первый секретарь
обкома партии и говорит: «Если будет плохо, возвращайтесь, мы вас
всегда возьмем». В Алма-Ату Ольга Алексеевна приехала к Наталии Ильиничне Сац. В
дороге украли все ее вещи. Когда тут же, при театре, дали квартиру,
немного успокоилась. Сразу же в концерте стала играть роль Вани
Солнцева. «Это та актриса, что нам нужна», – воскликнула Сац. У
Наталии Ильиничны было замечательное качество – она любила актеров.
Ольга Алексеевна увлекалась тогда футболом и как-то пришла
отпрашиваться с репетиции. «Оль-Оль («Она меня так и называла –
Оль-Оль»), ты у меня примерная, хорошо, иди на футбол». –
Неповторимая, потрясающая Ольга Алексеевна Решетниченко, – вспоминает
Светлана Михайловна Сагалович. – Лучшей травести я в своей жизни вообще
не видела. Я настолько в детстве обожала эту актрису, что не пропустила
ни единого ее спектакля! Помню, как детвора спорила, сколько лет этому
актеру, может ли он играть мальчика, но ни у кого не возникало
сомнений, что их любимый герой – не мальчишка, а женщина-травести. Они
бежали к служебному входу и, вытягивая шеи, ждали, когда же выйдет из
театра их ненаглядный паренек. И когда мимо проходила сухонькая,
элегантная скромная женщина, они даже и предположить не могли, что это
идет тот самый им полюбившийся «актер». Почти 50 лет проработала в
своем любимом театре Ольга Алексеевна Решетниченко. Уехала Н. И. Сац,
были другие режиссеры, всех не перечислишь. Неизменной оказывалась
маленькая травести. В свое время ей пришлось пережить переход на
возрастные роли. Я не задавала вопроса, как это было, для любой актрисы
этот процесс всегда болезненный, для травести — вдвойне. ...Эх,
эликсир бы изобрести, чтоб не стареть, чтоб не расти! Как сказать бы да
не солгать? Им не знакома зависть. Джульетту можно и плохо сыграть, а
заяц всегда есть заяц! – Обязательно напишите о целине, – попросила
она меня тогда. – Мало кто знает, что Алматинский ТЮЗ приехал туда
одним из первых. Была поздняя осень. Нам выдали обмундирование –
сапоги, шапки-ушанки. Спали на грязном земляном полу, было очень
тяжело, холодно, голодно. Потом приезжало туда много московских
театров, но мы были первопроходцами... Однажды на целине Ольга
Алексеевна познакомилась с водителем машины, который их вез. Он
рассказал, что в войну потерял отца и его усыновили в полку. Актриса даже
заплакала: «У нас есть общее. Меня тоже усыновили, но только на сцене.
Я играла Ваню Солнцева в «Сыне полка». Они породнились... Уже несколько лет как нет с нами нашей любимой актрисы. Мы
давно стали взрослыми, а Ольга Алексеевна так и осталась частичкой
нашего детства. Без нее, без театра оно было бы, наверное, не совсем
полноценным, ведь самые первые открытия в жизни сделали мы с помощью ее
Зайки-Зазнайки, Вани Солнцева, Гавроша. Взрослый мой мир, восхищенье прости, но как застенчиво-дерзко умеют тюзовские травести впадать в гениальное детство! – написала Инна Кашежева. Людмила Мананникова.
