Тамарина Руфь Мееровна родилась в 1921 г. на Украине в г. Николаеве.
С девяти до двадцати семи лет жила в Москве. Отец Тамарин Меер
Семенович расстрелян в 1937 г. , в 1938 г. мать Тамарина Тамара
Михайловна осуждена на 5 лет, которые она отбывала в Темниковских
лагерях, в Мордовии. В 1940 г. Руфь Мееровна поступила в Литературный
институт Союза писателей, но в 1942 г. была арестована и осуждена по
статье 58-12 (недонесение) с заменой лагерей направлением в действующую
армию, штрафную роту. В 1943 г. ее демобилизовали, и она продолжила
учебы в литинституте, который закончила через два года. Вторично была
арестована в 1948 г. и приговорена по статье 58-1 "а" "по подозрению в
шпионаже в пользу в США" на 25 лет лагерей. Ее направили в лагерь
"Степной" в г. Джезказгане в Казахстане. Отсидев восемь с половиной
лет, в сентябре 1956 г. ее освободили условно-досрочно, а в октябре она
была реабилитирована за отсутствием состава преступления. С 1957 г.
жила в г. Алма-Ате, в 1995 г. переехала в г. Томск. Член союза
писателей Казахстана, с 1996 г. - Российской Федерации. Автор десяти
поэтических книг и одной прозаической. В 1999 г. переиздана с
дополнениями ее книга воспоминаний "Щепкой в потоке:".
Кастрюлька,
подаренная Руфь Мееровне ее "лагерной мамой" Славой Борисовной
Майнфельд в Степлаге в 1955 году. Слава Борисовна отбывала второй срок.
Первый приговор как "член семьи изменника родины" она отбывала в
Темниковских лагерях. Ее муж, Левин был личным врачом Горького и был
осужден на знаменитом "бухаринском" процессе в марте 1938 года. Второй
раз она была арестована в 1949 году во время борьбы с "космополитизмом".
Я не знаю, такое случается часто ли:
на закате судьбы,
на закате огня
настигает такое безоглядное счастье,
что оно порою пугает меня.
Я боюсь в том признаться,
и все ж суеверно –
нет, не в перечень пестрый
различных примет –
верю в плату за радость,
в расплату я верю
и в разменную мелочь
спасительных бед:
в те простуды,
нехватки,
мимолетные ссоры,
что досадно прилипчивы иногда.
Лишь бы нас миновало настоящее горе,
лишь бы нас миновала ледяная беда!
Я не знаю, когда,
на каком перекрестке
треснет зеркалом жизнь...
И подумать боюсь...
Потому никогда не гадаю по звездам
и над счастьем чужим никогда не смеюсь.
1967
ЗАКЛИНАНИЕ
Береги себя для меня
на закате любого дня.
На рассвете любого дня
береги себя для меня.
Береги, береги, береги –
ты ведь русло моей реки...
Без тебя мне и день не в день
(о ночах и не говорю!),
душу – ниткой в иголку вдень,
я тебе ее в плен – дарю!
За тобой – по тропе любой;
по пустыне и вдоль реки...
Заклинаю, моя любовь,
береги себя, береги!
1967
* * *
Как мне было хорошо в этом доме,
где спала я на колючей соломе,
на соломе золотой, непримятой.
Пахнул ветер чабрецом.
Пахнул мятой...
На затылок заломив белы руки,
тосковала по тебе я в разлуке –
по усмешке ироничной и доброй.
Не спалось мне в эту ночь
долго-долго.
А как утренник повеял студеный,
поднялась я молодой, обновленной.
Я колодезной водою умылась,
улыбнулась, вспомнив все,
что приснилось.
А приснились мне разлука и встреча,
запах мяты, чабреца, этот вечер.
Как тоскою по тебе я томилась.
...А всего и не скажу, что приснилось.
1970
* * *
А ты реши, что ты удачница,
что все равно тебе везет!
Тогда судьба твоя наждачная
тебе поможет и спасет.
А ты реши, что ты – счастливица
и всей надеждой – подтверди!
Тогда судьба тебе откликнется
и свет забрезжит впереди.
1980 – 1985
* * *
Я вью свое гнездо с упорством птицы.
Я вью его, не думая о том,
что грянет буря –
пухом разлетится
мое, такое теплое, гнездо.
Пока жива,
пока надежда дышит
в душе моей,
отважна и легка,
свое гнездо под самой утлой крышей
я свить готова вновь из пустяка...
1978
* * *
Этот день был подарком судьбы,
так счастливо в нем все удавалось –
и окошко легко отмывалось,
и сдавались стихи без борьбы.
Бабье лето плыло за окном
желтым светом тепла и участья.
И судьба не делилась на части,
и надежды бродили вином.
И казалось – не будет беды
и не будет осенних ненастий...
И покойно стояли сады,
отдавая счастливо плоды
людям добрым на радость и счастье.
Время свадеб, надежд и удач,
лета бабьего сладкое бремя,
не спеши и улыбок не прячь...
Золотистого яблока мяч
опускается плавно, как время.
1980
* * *
Бессмертна молодость –
скажи ей: «Ты умрешь...»,
все существо ее восстанет: «Ложь!..»
Бессмертны все,
и ты бессмертна тоже,
пока жива и среди нас живешь.
И все же мысль о смерти нас томит –
отпущен каждой жизни свой «лимит».
Но, вероятно, это очень мудро:
не ведать, когда гром твой прогремит.
Живи, как в юности, и этим будь права –
всегда бессмертны юности права,
и до последней радуйся секунды...
А прочее – слова, слова, слова...
Ноябрь, 1988
ПРОСТИ, ГОСПОДЬ...
Когда войдет судьба-индейка в раж,
то первым делом отберет кураж –
устала я с своей судьбой бодаться
и снова брать ее на абордаж.
Устала я давать парад-алле,
держа удачи маску на челе,
в очко играя со своей судьбою,
чтобы азарт мой становился злей.
Прости меня, будь милостив, Господь,
дай силы мне и волю побороть
беспомощность свою и безнадегу,
взбодрив изнемогающую плоть.
И помоги найти опору мне
в себе самой, а не на стороне,
и укрепи Надеждой мое сердце,
и укроти отчаянье во мне...
2000 |
