Звенит свирелью журавлиной
В студеном утреннике высь,
Старинной музыкой, былинной,
С которой все мы родились.
И оттого тоска такая
Пронзает праздник бытия,
И звукам неба потакая,
О несказанном плачу я.
Горчит слеза в дожде отвесном,
И слышен стон в стволе древесном,
И задыхаются леса
О том высоком, бессловесном,
Что мучает и небеса.
***
Вот живешь и любишь человека –
В том тебе от Бога благодать –
И готова до скончанья века
С ним одним на свете вековать.
Но душе такой любви не надо –
Она ищет то, что не сбылось:
Отголоски неземного лада
Вновь пронзают музыкой насквозь.
Этот свет, летящий над покосом,
Журавлиную держащий нить,
Не поймать струной многоголосой
И в людское слово не вместить.
Оно легче утреннего дыма
И пушинки в красном камыше,
И ни с кем оно не разделимо,
Это счастье, нужное душе.
Что нам стоит…
Что нам стоит дом построить?
Нарисуем – станем жить.
Будет солнце над горою
Преогромное всходить.
Будет речка или море
Под окном шуметь моим.
Будет счастье вместо горя.
Будет все, как захотим.
Будет белочка крутиться,
Поджигать огнем сосну.
Заиграясь, превратится
В краснобокую луну.
Зазвенят в крови цикады,
В каждой жилке голубой.
И разрушатся преграды
Между мною и тобой.
***
…И вот прошло очарованье –
Причуда сердца моего.
Мольбы, метанья, заклинанья –
Они не стоят ничего.
Но странно, сердце не остыло,
Хоть нет начального огня,
И я люблю, как и любила,
Как будто всё не про меня.
Люблю без цели и расчета,
Не зная будущий удел.
И вовсе, вовсе не за что-то,
А потому что Бог велел.
***
Скатилась я с вершины высокого холма.
Никто меня не любит – и не люблю сама.
Я – злая, я – пустая. Никто не подходи!
И очень даже кстати льют майские дожди.
Трава встает по пояс. Но словно бы душа,
В саду синица тренькает, что жизнь-то хороша.
И дождь совсем не слезы – не плачьте под него.
Все ливни – ликование и жизни торжество.
Она всегда прекрасна,
Хоть не дает вздохнуть,
И все в ней не напрасно,
И все зачем-нибудь.
***
Молчат, как молчали, небесные своды –
И огненный гнев мой язык иссушил,
И в горьких сомненьях истрачены годы,
Но час не настал для бессмертной души.
Она еще девочкой глупой крадется
По зарослям сада в цветочной пыльце.
Аукнет – и ждет: может, кто отзовется?
Кукушка смеется да луч в студенце.
Несется, летит, пропуская перила,
К реке, по мосткам, где приют соловьих,
Как будто еще никогда не любила,
Еще не сгубила любимых своих…
***
Ничего теперь не надо –
Не была бы частой боль.
Кущи сада-винограда
Отдаю за хлеб да соль.
Не кричу и не сражаюсь,
В трубы гневные трубя.
Погружаюсь,
погружаюсь
В бездну вечную – в себя…
Жизнь моя
Ничего я не прошу у Бога –
Все, что есть, то от его щедрот.
Жизнь моя печальна и убога,
Как у всех, кто страждет и живет.
То ей – путь, то – снова бездорожье,
Пыль степная, волны-ковыли.
Катится она слезою божьей
По щеке измученной земли.
Прогулялась, прожилась до нитки
И не помнит родственных корней,
Потому завидует улитке,
Ведь родимый дом всегда при ней.
Смотрит в небо, где растут кораллы,
Льется свет нездешний с высоты.
Снятся ей небесные хоралы
И покой, и тихие скиты.
Мироточит Слово каплей росной
В древних книгах – им не мерян век.
Над строкой живой и медоносной
Вьются пчелы, плачет человек.
Ни любви, ни радости отмщенья –
Ничего уже не хочешь ты,
Кроме чистоты и очищенья
От мирского зла и суеты. |
