БЕЗМОЛВНАЯ ЛЮБОВЬ
Ненавидеть бы тебя, подобно зверю,
чтобы ненависть в лицо швырнуть при встрече!
Но люблю я и любовь свою не вверю
ненадежной человечьей темной речи.
Ты хотел бы, чтоб признанье стало стоном,
чтобы пламени и бездны клокотанье,
а оно своим теченьем потаенным
выжгло русло - и ни сердца, ни гортани.
Я - молчание соленого лимана,
а кажусь фонтанной струйкой безголосой.
Немота моя страшна и окаянна,
но всесильней безъязыкой и курносой!
Перевод Н.Ванханен
ЛЮБЛЮ ЛЮБОВЬ
Бьет по ветру крылом, вольно топчет дорогу земную,
И трепещет на солнце, и любит лесное житье.
Не пытайся ее отогнать, будто думу дурную, -
Нет, придется признать ее!
Знает бронзы язык и язык умоляющей птицы,
Повелительный говор морей и ненастья нытье.
На нее замахнуться не вздумай, не смей рассердиться,
Нет, придется принять ее!
У нее все повадки хозяйки: поддавшись минуте,
Разбивает цветочные вазы и льды, как старье,
Не пытайся разжалобить иль отказать ей в приюте, -
Нет, придется впустить ее!
Отвечает на все, как всевидица, слух твой лаская, -
Изощренно коварство ее и искусно лганье.
Не божественная тебя мудрость спасет, а людская, -
И поверишь словам ее!
И завяжет глаза, но повязки льняной не сорвешь ты,
И протянет горячую руку, и примешь ее,
И пойдет, и пойдешь ты за ней, хоть поймешь ты,
Что уходишь в небытие!
ЭКСТАЗ
А теперь, Христос, закрой мне глаза,
Губы заледени, -
Потому что сказаны все слова
И лишними стали все дни.
Друг от друга не отрывали мы глаз, -
Он смотрел на меня, а я на него, -
Словно в смерть вонзались зрачки, -
Как огонь агонии, длился экстаз,
Озаряя последнею бледностью нас.
А за этим мгновением нет ничего!
О как судорожно говорил он со мной!
А в смятенных словах моих, полных тоски,
Был восторг, и истома, и страх, -
О судьбе говорила моей и его,
О любви роковой, -
О замесе крови на сладких слезах.
После этого знаю я - нет ничего!
Не осталось росинки такой на цветке,
Чтоб слезой
По моей не скатилась щеке.
Габриэла Мистраль
Габриэла Мистраль MistralМИСТРАЛЬ (Mistral), Габриела
7 апреля 1889 г. – 10 января 1957 г.
Нобелевская премия по литературе, 1945 г.
Габриела Мистраль – псевдоним чилийской поэтессы и педагога Лусилы
Годой Алькаяги, родившейся в высокогорной деревне Викуньа в Андах в
семье Херонимо Годой Вийануэва, индейца по происхождению, учителя
начальной школы в деревне Ля-Юнион, и Петронилы Алькаяги де Молины,
по происхождению из басков, у которой была дочь от первого брака.
Отец М. был pallador, т.е. менестрель, который сочинял стихи для
местных праздников и вел бродячую жизнь, постоянно отлучаясь из
семьи.
В 1892 г. М. с матерью поселились в городе Монте-Гранде, а через 9
лет переехали в деревню Ля-Серена, где ее сводная сестра Эмелина
получила место учительницы. Под влиянием сестры М. тоже захотела
стать учительницей, а также заинтересовалась политикой. В
последующие годы осведомленность в этой области позволила ей
свободно выражать свои взгляды в стихах и газетных статьях,
публикуемых в местной печати. В 1907 г., работая помощником учителя
в деревне Ля-Кантера, девушка познакомилась с железнодорожником
Ромелио Уретой, с которым вскоре обручилась. Однако молодые люди так
и не поженились, ибо часто ссорились, а два года спустя Урета
покончил жизнь самоубийством.
Именно тогда М., тяжело переживавшая смерть жениха, пишет первое
свое серьезное поэтическое произведение «Сонеты смерти» ("Sonetos de
la muerte", 1914), получившее первый приз на чилийском литературном
конкурсе в Сантьяго «Фестиваль цветов». Опасаясь, что любовные стихи
могут повредить ее педагогической карьере, молодая поэтесса издает
«Сонеты смерти» под псевдонимом Габриела Мистраль, взятым в честь ее
любимых писателей, итальянца Габриеле Д'Аннунцио и провансальского
поэта Фредерика Мистраля. Этим псевдонимом, ставшим вскоре известным
всему испаноязычному миру, поэтесса пользовалась и в дальнейшем.
Через год после самоубийства Уреты М. получает по конкурсу место
преподавателя в педагогическом училище в Сантьяго и делает быструю
карьеру; вскоре она становится старшим инспектором и одновременно
преподавателем истории, географии и испанского языка в северном
чилийском городе Антофагасте.
Другая любовная история Габриелы также окончилась печально, хотя
подробности ее малоизвестны, неизвестно даже имя молодого поэта из
Сантьяго, в которого она была влюблена. Известно только, что в конце
концов он женился на богатой женщине, а М., вновь пережившая горечь
утраты, переехала в Пунта-Аренас, на юг страны, где в течение двух
лет напряженной работы она пишет стихотворный цикл, в котором дает
выход своему тяжелому душевному состоянию.
Из Пунта-Аренаса М. переезжает в Темуко, город в центральной,
индейской части Чили, где она становится директором женского лицея и
где знакомится с Пабло Нерудой, который в свои 16 лет уже был
президентом местного литературного общества и которому М., оценив
его дарование и всячески способствуя развитию его поэтического
мастерства, открыла доступ в библиотеку лицея.
В 1921 г. М. назначается директором лицея в Сантьяго. Те, кто знал
ее в эти годы, не могли не обратить внимания на то, что в М.
причудливо сочетались черты одинокой, величественной и печальной
натуры с чертами веселой, порой даже кокетливой женщины. Переезд М.
в столицу совпал с ее знакомством с Федерико де Онисом, профессором
Колумбийского университета, который способствовал изданию сборника
ее стихов «Отчаяние» ("Desolacion", 1922) осуществленному Институтом
Испании при Колумбийском университете. В заглавие сборника вынесено
название одного из включенных в него стихотворений, где описывается
безлюдный пейзаж – только ветер и густой туман, символизирующие
интеллектуальное и духовное смятение.
Примерно через 20 лет американский критик Милдред Адаме писала в
журнале «Нейшн» ("Nation"): «Отчаяние» – это страсть и трагедия,
самоубийство любимого, мучение женщины, которая ссорилась с ним и
потеряла его; это неистовое желание иметь ребенка от любимого
человека. Темы скорби, тоски, отчаяния сочетаются с любовью к
деревенскому пейзажу и деревенским детям, с пониманием высокой
миссии учителя в обществе. Поэтический язык прост, почти
примитивен».
Благодаря престижу Института Испании, а также таланту поэтессы
первая публикация стихов М. за пределами Чили почти сразу принесла
ей международное признание. Американский литературовед Альфред
Ортис-Варгас писал в «Науке о поэзии», что появление такого поэта,
как М., – это «событие эпохи, ибо на ее стихах лежит отпечаток
вечности... Ее поэзия возвышает читателя благородством мысли,
высокими идеалами, искренним сочувствием ко всему слабому,
страдающему, умирающему».
Вскоре после того, как М. была назначена директором лицея в
Сантьяго, в Чили вышел закон, запрещающий лицам без университетского
образования работать преподавателями. М. уволилась и вскоре получила
приглашение от Хосе Васконселоса, министра образования Мексики,
составить проект реформы мексиканских школ и библиотек.
Разработанный М. проект оказался удачным. Живя в Мексике, поэтесса
находила время для изучения истории индейцев и для путешествий по
стране.
Из Мексики М. едет в Соединенные Штаты, а оттуда в Испанию,
Швейцарию и Италию. Когда поэтесса вернулась в Чили, ее встречали с
высшими почестями как полпреда чилийской культуры и образования,
дали ей пенсию за преподавательскую работу и назначили советником
правительства по латиноамериканской культуре.
Второй сборник стихов М., «Нежность» ("Ternura", 1924), также имел
большой успех. Во многих стихотворениях этого сборника поэтесса не
скрывает своего горя женщины, не испытавшей радости материнства.
Через два года после выхода «Нежности» М. едет в Париж для работы в
Комитете по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций. В ее
обязанности входил, в частности, отбор произведений
латиноамериканских авторов для публикации в Европе, и М. всячески
рекомендует произведения Неруды, который в то время работал
чилийским консулом в Сайгоне. В 1930...1931 гг. поэтесса преподает
латиноамериканскую литературу в Барнард-колледже Колумбийского
университета, примерно в это же время читает лекции в
Вассар-колледже и Мидлбери-колледже; в течение семестра преподает в
Пуэрториканском университете. Сделала М. и дипломатическую карьеру:
в 1932 г. она была чилийским консулом в Италии, а в 1934 г. – в
Испании.
В 1938 г. выходит «Уничтожение» ("Tala"), сборник стихов, резко
антифашистских по духу, проникнутых глубоким сочувствием к
пострадавшим в гражданской войне в Испании. В этом же году М.
назначается чилийским консулом во Франции, но из-за угрозы второй
мировой войны ходатайствует о переводе в Бразилию. Здесь М.
становится близким другом эмигрировавшего из Австрии Стефана Цвейга.
В 1942 г. Цвейг и его жена, тяжело переживая еврейский геноцид,
покончили жизнь самоубийством. Спустя полтора года покончил с собой
и восемнадцатилетний племянник М., Хуан Мигель, который жил вместе с
ней с четырехлетнего возраста. По всей видимости, на него тяжело
подействовало самоубийство Цвейгов, а также презрительное отношение
к нему со стороны бразильских студентов. Для М. потеря Хуана Мигеля
была равносильна потере родного сына.
В 1945 г. М. была присуждена Нобелевская премия по литературе «за
поэзию истинного чувства, сделавшую ее имя символом идеалистического
устремления для всей Латинской Америки». В своей речи член Шведской
академии Яльмар Гульберг сказал: «Отдавая должное богатой
латиноамериканской литературе, мы приветствуем ее королеву,
создательницу «Отчаяния», ставшую великим певцом печали и
материнства». М. стала первым латиноамериканским писателем,
получившим Нобелевскую премию по литературе. В ответной речи
чилийская поэтесса сказала, что считает себя представителем всей
латиноамериканской культуры и приветствует «духовных первопроходцев
Швеции». М. отметила также, что Нобелевскую премию она получила,
возможно, потому, что в ее поэзии звучат голоса женщин и детей, чьим
представителем она является.
В 1946 г. М. становится чилийским консулом в Лос-Анджелесе, одно
время работает также в Комиссии ООН по правам человека. В 1951 г.
она награждается Чилийской национальной премией по литературе и в
том же году вновь назначается консулом в Италии, однако из-за
слабого здоровья вскоре уходит в отставку и переезжает в свой дом в
Нью-Йорке; тем не менее в 1954 г. поэтесса находит в себе силы
поехать на родину в связи с присвоением ей почетной степени
Чилийского университета и выступить в президентском дворце с речью,
которую слушали 200 тыс. человек. После возвращения в Нью-Йорк ей
присуждается почетная степень Колумбийского университета.
В 1954 г. М. опубликовала свою последнюю книгу стихов «Давильня»
("Lagar"), в основном посвященную самоубийству Цвейгов и своего
племянника. «Ссылка и возвращение, траур и возрождение, – писал о
«Давильне» чилийский критик Фернандо Алегриа, – вот темы, которые
проходят через всю ее жизнь, и только вера, по мысли поэтессы, может
принести спасение».
М. умерла от рака в Нью-Йорке в возрасте 67 лет. Панихида состоялась
в соборе св. Патрика, после чего тело было перевезено в Чили и после
трехдневного национального траура похоронено в Монте-Гранде, где
поэтесса провела свое детство. На надгробии выбиты ее собственные
слова: «Народ без своего художника – это тело без души».
«Многие стихи М. звучат как молитва, – писал в 30-е гг. Франциско
Донозо, чилийский писатель и священник. – Иногда в этой молитве
слышна любовь, а иногда, когда в душе ее возникает трагическое
видение, – отчаянный призыв». «В испаноязычных странах стихи
Габриелы знают в каждом доме», – отмечал американский поэт Ленгстон
Хьюз в предисловии к «Избранным стихотворениям Габриелы Мистраль»
(1957), опубликованным в его переводе. «В основном ее стихи просты и
естественны, – продолжает Хьюз, – в них нет выспренности,
цветистости». В книге «Габриела Мистраль» (1962) критик Артуро
Торес-Риосеко называет поэтессу «выдающимся педагогом и писателем,
эпохой в литературе». «Ее новаторский дар – пример для молодых
писателей», – отмечает он.
«В сравнении с латиноамериканской литературой в целом, – писала
литературный критик и биограф Марго Арсе де Васкес в своей
монографии о чилийской поэтессе, – творчество М. совершенно
оригинально, оно обладает своим собственным голосом». С точки зрения
американского литературоведа Маргарет Бейтс, «Габриела, что вообще
характерно для испанской поэтической культуры, поворачивается спиной
к изысканности, намеренно избегает плавности, предпочитает резкие,
грубые штрихи». «От других поэтесс своего времени, – пишет Бейтс в
предисловии к книге «Избранные стихотворения Габриелы Мистраль»
(1971), – часто болезненно эгоцентричных, остро чувствующих свою
женственность, она отличается тем, что о себе говорит лишь
уничижительно. В своих стихах, как и в жизни, она всегда была ярым
врагом тщеславия».
На губах - немота,
И в ушах - глухота,
И в глазах - слепота, так бесцветна земля!
Смысла жизни ни в чем не увижу я,
Ни в багровых цветах,
Ни в безмолвных снегах!
Потому и прошу я тебя, Христос, -
Я и в голод к тебе за хлебом не шла, -
А теперь пожалей,
Закрой мне глаза,
Иней на губы мне положи.
От ветра плоть мою защити, -
Ведь его слова пронеслись по ней,
От дневного света освободи, -
Днем я вижу его ясней!
Так прими же меня, я иду,
Переполненная, как земля в половодье!
Перевод И.Лиснянской
|
