***
Огни и фонтаны Парижа,
причудливых образов рой –
в нём профиль случайно увижу,
до боли похожий на твой.
Всего лишь случайный прохожий,
а в сердце опять океан.
Быть может, до боли похожий
такой же, как ты, Дон Жуан?
Улыбки открытая рана,
и в сердце немая тоска –
оружие Дона Жуана
застынет опять у виска.
Не крикну тебе «ненавижу» –
на сердце покой сберегу.
Тебя я забуду в Париже.
Париж я забыть не смогу!
***
…И вновь декабрь, как белый лист,
открыт… Как въедливы чернила!..
И первый снег опять искрист.
Не напишу: «Я Вас любила».
Глаза Чеширского кота
со дна бокала смотрят лживо.
Скажи, что я ещё красива,
и промолчи, что я – не та,
суть многоточий теребя…
Да Вы Онегин! Но не новы
для Вас и страсти Казановы!..
…А на листе «…люблю… тебя…».
***
И за окном уже темно.
Там под ногами белоснежность.
Ты слышишь, спорят под окном
Несбыточность и Неизбежность?
И с потолка струится свет,
Холодный, лампочковый, жёлтый…
Ах да, тебя со мною нет.
Что потерял ты? Что нашёл ты?
О снисхожденье не проси,
Когда вернуться слишком поздно.
Как больно мне сквозь жалюзи
Смотреть на белый снег и звёзды.
А вот звезда, которой нет.
Она давным-давно сгорела.
Остался только звёздный свет,
Струящийся на город белый.
***
Все слова уже нелепы.
Тишина мудрей и строже.
Рифмы – это тоже цепи.
Разорви их, если сможешь.
Не свободен даже ветер.
Видишь, с севера подул он.
И тебе не буду петь я,
Будто ты меня придумал.
Всё с тобой лишь понарошку.
Так непросто, так непрочно.
Будто лунная дорожка,
Из-под ног уходит почва.
Разрезая взглядом воздух –
Слов невидимые звенья, –
Ты увидишь в небе звёзды
Цвета моего прощенья.
КУРСК | 
